Frame Up на 360 - Юлия Музалевская

и, шире, женские туфли — весьма распространенный фетиш.

В. Стил говорит об эротическом воображении, связанном с туфлями, и, прежде всего, это воображение мужское. Высота туфель и их изящный, небольшой размер напрямую связаны с эротическими коннотациями. Образный ряд здесь может быть достаточно широк — от «припасть к ногам» возлюбленной до «возвысить ее». Туфли на высоком каблуке становятся символом агрессии, угрозой. Высокий каблук — шпилька называется также «стилетто», это грозное оружие и атрибут женской власти. Недаром каблук стал частью порно-культуры, неотъемлемым атрибутом образа доминантной женщины, которая «наказывает» мужчин. Эта сексуальная перверсия связана с удивительно двойственным положением женщины в культуре. С одной стороны, она связана с образом женщины как слабой, нежной, покорной, с другой — порождает желание подчиниться, быть побежденным. Эти аспекты эротического воображения раскрывают два феминных режима воображаемого, выделенные французским антропологом Ж. Дюраном. В работе «Антропологические структуры воображаемого» он рассматривает воображаемое как структурированное отношением человека к смерти. Это отношение имеет два источника — психику и культуру. Говоря о ночном, феминном (в противовес маскулинному) воображаемом, Дюран разделяет мистический и драматический режимы — в одном случае речь идет о приближении к смерти как к возлюбленной, об обладании ею, в другом — о страхе поглощения смертью.

В психоанализе каблуки ассоциируются с фаллосом, а идея каблука в женской обуви с идеей кастрации. Но при этом обувь, как полагал сам З. Фрейд, символизирует (например, во снах) не только сексуальность, но сами желания, так, сны о потерянной или неправильной обуви, по мнению основателя психоанализа, могут указывать на утрату или невыполнимость желания. В психологии ноги и обувь связываются с нашей опорностью, способностью двигаться и связью с родом. Если следовать этой мысли, то каблуки, как представляется, отрывают нас от земли, лишают и способности, и связи.

Одновременно с этим, открытая изящная туфелька символизирует сексуальный акт как таковой — нога погружается в туфлю, на подсознательном уроне это действие воспринимается как источник наслаждения. Не случайно психологи советуют женщинам, которые хотят соблазнить понравившегося мужчину, сидящего напротив, изящно, как бы невзначай, снимать и снова надевать свою туфельку. Производители туфель тоже подчеркивают чувственный аспект этого предмета гардероба. «Когда женщина надевает туфли на высоких каблуках, она начинает двигаться медленнее. Она становится более внимательной к окружающему миру, более восприимчива ко всему, что происходит рядом. Для меня обувь всегда ассоциируется с чувственным аспектом», — комментирует знаменитый обувной дизайнер К. Лабутен. (Цит. по Райфикершт, 2006)

Таким образом, мы видим, что культурологически и психологически каблук связан с образами женской силы — чувственно-обольстительной или угрожающе-поглощающей. И фетишизация каблука мужским взглядом символизирует желание, одновременно сексуальное и влечение к смерти.

Однако не только мужчины вдохновляются и возбуждаются женскими ножками и туфлями на высоких каблуках. Женщины тоже обожают туфли. Гардеробные с тысячами модных пар, «манолобланики» и «лабутены» не как модный бренд, а как женский фетиш и витрины обувных магазинов, в которых мужской отдел занимает скромную комнату на заднем плане достаточно красноречиво говорят нам о том, что с туфлями как объектом любования не все так просто.

Психологи отмечают, что зачастую женщины покупают обувь, заранее зная, что не станут ее носить. Коллекционирование туфель — тоже своего рода фетиш. «Подобное поведение может расцениваться как нежелание женщины выводить на поверхность свои фантазии. Это своеобразный „не-переход“ от мысли к делу. Они знают, что эти вещи у них есть, что они при желании (которое возникает крайне редко) могут их надеть, и сам факт наличия и созерцания вереницы туфель становится источником наслаждения», полагает психоаналитик Софи Кадален (Цит. по Райфикершт, 2006). Здесь интересно размышление М. Бахтина о «теле Другого», который дан нам как завершенный объект, в то время как собственное тело изначально необозримо: «Оборачивая во все стороны свою голову, я могу достигнуть видения всего себя со всех сторон окружающего пространства, в центре которого я нахожусь, но я не увижу себя, действительно окруженного этим пространством» (Бахтин, 1979. С. 35). В таком случае тело — собственное тело — оказывается лишь воображаемым, и для его собирания как некоей целостности, нам нужен взгляд Другого, который оказывается словно впечатан в модное тело. В таком случае, нам необходимо создать некий искусственный воображаемый континуум тела, в котором будут важными вынесенные и легализованные культурой «метки», модные вещи или модные формы, нормативы, согласно которым будет выстраиваться образ тела.

Ноги становились такой «меткой» достаточно часто — от печально-известного феномена пеленания ног в Китае, когда крохотная ножка в форме лотоса превращала женщину фактически в инвалида до фантастически высоких платформ итальянских чопинов, или цокколей эпохи Возрождения, на которых было невозможно передвигаться без помощи слуг. И то, и другое — красота и статус. И то, и другое — женская безопорность, неустойчивость, неспособность постоять за себя. Так в культуре формировался образ женщины как существа слабого, не стоящего на собственных ногах, нуждающегося в защите и опеке.

Туфли на слишком высокой платформе или на слишком высоком каблуке ограничивают возможность движения, это вариант связывания женщины, которое тоже может служить своего рода фетишем. О. Вайнштейн добавляет, что эрогенные части тела изменяются в истории культуры и моды, и эрогенные части — как правило — те, что скрыты, а не выставлены напоказ. Ноги довольно долго были именно такой эрогенной частью тела, когда даже легкий взмах юбки, приоткрывающий щиколотку, был настолько возбуждающим, что порождал фантазии поэтов и живописцев.

В основном, это фантазии о доминировании. И танец на каблуках тоже связан с образами драматического ноктюрна (режима воображения по Ж. Дюрану). Драматический ноктюрн Дюран связывает с копулятивным рефлексом у младенца, это режим мерцания, приближения и отдаления, образы соблазна и власти. Что происходит с безопорностью женщины на каблуках, когда она овладевает своим оружием — каблуком — и танцует страстный, соблазнительный, максимально женственный танец? Такая женщина становится опасной, а каблук (который, кстати, имеет и функциональное значение, он увеличивает замах, необходимый для стрип-танца) удлиняет ногу, искажая пропорции и делая тело еще более странным и соблазнительным. Frame Up исполняется не просто на высоких каблуках, но в туфлях на специальной платформе. Туфли придают формам тела некую неземную пластику, а сам танец имеет акробатическую составляющую, тем самым акцентируя животную, природную грацию и силу. Этот аспект тоже отправляет нас к драматическому ночному режиму воображаемого — в танце проявляется дикая, мощная, не прирученная женская природа, которая выбирает соблазнение и каблук как оружие.

Но обувь и каблуки — это не только феминный образ. Современная культура в принципе дает мужской моде карт-бланш на заимствование атрибутов